2. Как учили меня. Что помогло. Внутренняя речь

Так что же помогло мне? Я помню себя во втором классе спецшколы №8 на Таганке в 1972 году, помню свое отчаяние. Я проболел, когда в группе, где я учился проходили глаголы „Maxi geht, Maxi steht, Maxi singt, Maxi springt“. Пришлось посетить пару дополнительных занятий в 8 часов утра у нашей молодой учительницы Марины Борисовны. Но ощущения понимания все-таки не было. Помню, как в третьем и четвертом классе мы занимались с пожилой учительницей – не помню, как ее звали – совершенно никакого контакта я с ней установить не мог, и у меня создалось впечатление полной безысходности. Немецкий был у меня в числе обыкновенных скучных предметов, как литература или география. Все, что от меня требовалось, это сделать домашнее задание и получить на уроке «три», а, может быть, все-таки «четыре», если повезет. Я вспоминаю, что меня немного пугало такое положение вещей. Все же этот немецкий язык предстоит еще учить до десятого класса. Немецкий стал явно нелюбимым после того, как прошел первый энтузиазм, да и учительница ушла от нас. Молодую учительницу заменили на старую. А в пятом классе ушла уже и старая учительница, и нашу группу передали учительнице средних лет – Иоффе Маргарите Ильиничне. Прошло каких-нибудь полгода, и для меня произошло чудо – загорелся и стал усиливаться свет в моей голове. У меня было такое чувство, что внутренний ритм этой учительницы совпал с моим. Все, что она говорила, я воспринимал в ту же самую минуту, и я стал замечать, что я абсолютно все понимаю, включая и то, что учительница говорила на немецком языке, а она, конечно, всегда все говорила на немецком и только в случаях, когда все должны были понять что-то очень важное, могла сказать три фразы по-русски. Этот свет зажегся только для меня, поэтому нельзя сказать, что Маргарита Ильинична смогла научить абсолютно всех. Были талантливые ребята, мои друзья, с которыми она билась до десятого класса, а один из них даже занимался дома с репетитором. Но для меня жизнь изменилась. Я переместился на второе, а затем и на первое место в группе по немецкому языку. В восьмом классе я занял третье место, а в девятом классе второе место по Москве на Олимпиаде спецшкол. И вот сейчас неплохо бы вспомнить, чем таким занималась моя драгоценная Маргарита Ильинична, что она делала? После ясного для меня ритма работы и света понимания я вспоминаю частое задание на дом: придумайте примеры с новыми словами, напишите пять примеров с этой грамматической конструкцией. Я писал не просто примеры. Для меня написать формально примеры было бы позором, я бы перестал себя уважать. Я писал очень интересные и совершенно «мои» примеры. Они изобиловали сложностями, небанальными поворотами. Это мог быть связный рассказ, где заданная конструкция применялась в каждом из пяти заданных предложений. То, что я писал в качестве примеров, должно было быть интересным и исключительно моим. Сейчас я понимаю, что эти примеры с новыми словами элементарный первый шаг включения слов в речь, причем именно мою, а не какую-то абстрактную немецкую речь. Позже это отношение к изучаемому и порождаемому материалу, начавшееся с примеров, перешло на все, что я делал на уроках немецкого языка. Я любил читать, причем только по-немецки, не по-русски. В детстве – наверное, в девять-одиннадцать лет – отец усаживал меня за перевод со словарем неадаптированных немецких книжек. Я должен был перевести за час один абзац без какой-либо чужой помощи. Это было безумно трудно, потому что многих выражений в словаре, конечно, не было, а многих форм слов и грамматических конструкций я тогда просто не знал. Но читать адаптированную литературу, заданную знающим учителем и расчитанную на мой уровень, было одним удовольствием. Я даже помню, как я прочесывал редкие книжные магазины, где были книги на немецком языке, в поисках других адаптированных книжек, чтобы с таким же удовольствием прочитать их. Моя внутренняя речь начала развиваться на немецком языке быстрее, чем на русском, и все это только на основе программы немецкой спецшколы, какой она была в семидесятые годы прошлого века. Я ни разу в жизни не занимался с репетитором. В старших классах мы читали по домашнему чтению неадаптированную настоящую немецкую литературу и пересказывали выбранные каждым произведения на уроке. Я помню себя идущего по улице Володарского зимой в восемь часов утра в школу и разговаривающего с собой по-немецки после прочтения „Tonio Kröger“ Томаса Манна, которого мне как раз рекомендовала прочесть Маргарита Ильинична. Итак, собственная внутренняя речь на иностранном языке – вот то, что привело меня к успеху в школе. В этой книжке я постараюсь показать, какими еще способами ее можно развивать. следующая страница Содержание